Елена КОШЕЛЕВА, реаниматолог: Нам плакать нельзя
16 октября – Всемирный день анестезиолога-реаниматолога. Накануне этой даты мы встретились с заведующей реанимационным отделением медсанчасти-36 Еленой КОШЕЛЕВОЙ.
16 октября – Всемирный день анестезиолога-реаниматолога. Накануне этой даты мы встретились с заведующей реанимационным отделением медсанчасти-36 Еленой КОШЕЛЕВОЙ.
- Первая ассоциация, возникающая при слове «реанимация», - это мужчина, делающий искусственное дыхание, нажимая на грудную клетку. Чтобы оживить человека, нужна сила. Есть ли она в женских руках?
- Реанимационные мероприятия надо проводить грамотно. Применяя одну лишь силу, можно человеку ребра сломать. Женщина-реаниматолог - это не эксклюзив. Нас в профессии много. Я по специальности работаю с 1991 года: в Черемхово по распределению, три года в МСЧ-28, на Гагарина. С 1996 года в МСЧ-36. Когда училась в мединституте, подрабатывала в реанимационном отделении областной больницы. Это оказалось «заразно».
Вообще с медициной я с детства. Моя мама Валентина Ивановна БЕЛЯЕВА была терапевтом. Папа Георгий Георгиевич ЕРМЕНИ работал врачом на «скорой помощи». Ему уже за 70 было, когда он на пенсию ушел.
А вот то, что в 2011 году я стала заведующей – это дело случая. Никогда целей таких себе не ставила. И желания руководить коллегами не было. Это непросто. В медицине, какую отрасль ни возьми, везде сложно. Реанимация же – стык многих профессий. Знать надо много. Реагировать быстро. Характер иметь особый. Не всех же берут в летчики.
- В реаниматологи тоже особый отбор существует?
- У нас через силу нельзя. И отсидеться, спрятавшись за чужие спины, не получится. Требуется умение собраться вовремя, быстро сконцентрировать внимание, перераспределить ресурсы. Человек, который этого не умеет, быстро истратит жизненные силы.
- Сколько времени положено оживлять человека?
- Не меньше 30 минут. Бывает, что после удачной реанимации сердце снова останавливается. Помню, проводили пациенту с черепно-мозговой травмой три реанимации в течение трех часов.
Это сейчас всех ангарчан с травмами и после ДТП везут в БСМП. Несколько лет назад их и к нам в определенные дни доставляли.
- Чудеса в своей практике случались?
- Не всегда можно однозначно ответить, чудо это или счастливое стечение обстоятельств. Бывает, глянешь на пациента и подумаешь, что ничем хорошим тут не закончится, а он, вопреки всем прогнозам, выкарабкивается. Был у нас 20-летний парень с тяжелейшей черепно-мозговой травмой. Больше месяца в реанимации пролежал. Когда мы его в отделение переводили, он мог самостоятельно дышать, есть, но мыслительный процесс не наблюдался. Думали, глубоким инвалидом останется. Когда он с мамой через год к нам своими ногами пришел, мы его не узнали, так сильно изменился. Восстановился полностью! У молодых больше возможностей и внутренних резервов.
Поступали к нам пациенты с тяжелыми пневмониями. Первоначально казалось, что не вытянем их, а они поправлялись. Раненых спасали с сильными кровотечениями. После тяжелых операций выхаживали. Неважно, какие мысли приходят в голову. Никто до последнего рук не опускает.
Бывает, к сожалению, и наоборот: операция прошла успешно, двое суток человек себя хорошо чувствовал, а потом внезапно умер. Вскрытие показало, что оторвался тромб. А мы ведь профилактику проводили. Только она не дает стопроцентной гарантии, а только лишь снижает вероятность наступления осложнений. Каждое хирургическое вмешательство имеет определенный процент осложнений. Во всем мире так. Что ни делай, всех не спасешь.
- Вы в Бога верите?
- Не верю, что он есть. Иначе бы помогал нам.
- Самый большой срок пребывания пациента в реанимации?
- Нет определенных стандартов. Все индивидуально. У нас по нескольку месяцев лежали пациенты после инсультов, травм. Кишечная непроходимость долго требует нашего пристального внимания.
- Как вы относитесь к решению Минздрава пускать родственников к пациентам реанимации?
- Мы и до этого разрешения пускали. Не всех, конечно. Если человек сильно эмоциональный, а родственник его в тяжелом состоянии, то мы советуем воздержаться от посещений. Не каждый больной еще хочет, чтобы его видели в таком состоянии.
- Бывает, пожилые люди не соглашаются на операцию, считая, что наркоз укорачивает их жизнь. Боятся, что не выйдут из него. Их опасения оправданны?
- Операций боятся все. Это естественно. Человек понимает, что, находясь под наркозом, он сам себе не хозяин. С этим смириться непросто. Неизвестность пугает в любом возрасте.
Такого понятия, как «не вышел из наркоза», не существует. Человеку вводятся определенные препараты, у каждого из них свое предназначение. Один нужен для того, чтобы пациент не испытывал боли. Другой обеспечивает погружение в сон. Мы контролируем жизненно важные функции, ограждая больного от хирургического стресса. Каждый пациент перед плановой операцией проходит стандарт обследования. Дальнейшую его судьбу анестезиолог рассматривает совместно с лечащим врачом. Они анализируют анамнез и текущее состояние. Просчитывают возможные последствия. Иногда рекомендуют отложить операцию, чтобы вылечить сопутствующие заболевания. Бывают ситуации, при которых состояние пациента оценивается как крайне тяжелое. Когда есть хоть малейший шанс, что экстренная операция продлит человеку жизнь, ее делают.
Пробуждение пациента контролируем: наблюдаем, нормально ли проснулся, дышит ли, понимает ли, где он и что с ним, измеряем артериальное давление. Переводим в отделение, когда перестаем за него волноваться.
- Кого вы можете спасти сейчас из тех, кто 20 лет назад был бы обречен?
- Меньше операций проводится по поводу язвенной болезни. 20 лет назад человеку с таким диагнозом удаляли часть или весь желудок. Теперь язва лечится медикаментозно. Много поступало задыхающихся астматиков, осложнений сахарного диабета. Современные препараты позволяют этим больным справляться без нашей помощи. Надо только соблюдать все врачебные рекомендации. Тромболизис, который применяется при лечении инфарктов, сегодня эффективнее и безопаснее, чем 30 лет назад. Однако по существующим стандартам больному надо проводить стентирование и шунтирование. Мы направляем пациентов в кардиохирургическое отделение областной больницы, в котором проводятся операции на сердце. Однако всех нуждающихся там принять не могут. Ситуация должна измениться в следующем году, когда в БСМП откроется отделение.
- Что рассказывают те, кто вернулся?
- Ничего. Ни один из них про белый коридор не говорил.
- Часто плачете из-за пациентов, которых не удалось спасти?
- Только если уходят коллеги и близкие люди. Врачу нельзя через себя пропускать каждого человека, иначе через пять лет он окажется не годен к работе. Необходимо уметь сдерживать свои эмоции. Голова должна быть холодной и ясной: врачу требуется четко понимать, что он делает в данную минуту, а что через час.
- У вас есть свой рецепт здоровья: что надо делать, чтобы не стать пациентом своего отделения?
- Реаниматологи об этом не думают. Мы – фаталисты. Пока ноги носят, работаем. Не обращаем даже внимания на небольшую температуру. Это неправильно, конечно. Но кто будет спасать людей, пока мы соблюдаем постельный режим?
Материал к публикации подготовил Администратор сайта .
- Первая ассоциация, возникающая при слове «реанимация», - это мужчина, делающий искусственное дыхание, нажимая на грудную клетку. Чтобы оживить человека, нужна сила. Есть ли она в женских руках?
- Реанимационные мероприятия надо проводить грамотно. Применяя одну лишь силу, можно человеку ребра сломать. Женщина-реаниматолог - это не эксклюзив. Нас в профессии много. Я по специальности работаю с 1991 года: в Черемхово по распределению, три года в МСЧ-28, на Гагарина. С 1996 года в МСЧ-36. Когда училась в мединституте, подрабатывала в реанимационном отделении областной больницы. Это оказалось «заразно».
Вообще с медициной я с детства. Моя мама Валентина Ивановна БЕЛЯЕВА была терапевтом. Папа Георгий Георгиевич ЕРМЕНИ работал врачом на «скорой помощи». Ему уже за 70 было, когда он на пенсию ушел.
А вот то, что в 2011 году я стала заведующей – это дело случая. Никогда целей таких себе не ставила. И желания руководить коллегами не было. Это непросто. В медицине, какую отрасль ни возьми, везде сложно. Реанимация же – стык многих профессий. Знать надо много. Реагировать быстро. Характер иметь особый. Не всех же берут в летчики.
- В реаниматологи тоже особый отбор существует?
- У нас через силу нельзя. И отсидеться, спрятавшись за чужие спины, не получится. Требуется умение собраться вовремя, быстро сконцентрировать внимание, перераспределить ресурсы. Человек, который этого не умеет, быстро истратит жизненные силы.
- Сколько времени положено оживлять человека?
- Не меньше 30 минут. Бывает, что после удачной реанимации сердце снова останавливается. Помню, проводили пациенту с черепно-мозговой травмой три реанимации в течение трех часов.
Это сейчас всех ангарчан с травмами и после ДТП везут в БСМП. Несколько лет назад их и к нам в определенные дни доставляли.
- Чудеса в своей практике случались?
- Не всегда можно однозначно ответить, чудо это или счастливое стечение обстоятельств. Бывает, глянешь на пациента и подумаешь, что ничем хорошим тут не закончится, а он, вопреки всем прогнозам, выкарабкивается. Был у нас 20-летний парень с тяжелейшей черепно-мозговой травмой. Больше месяца в реанимации пролежал. Когда мы его в отделение переводили, он мог самостоятельно дышать, есть, но мыслительный процесс не наблюдался. Думали, глубоким инвалидом останется. Когда он с мамой через год к нам своими ногами пришел, мы его не узнали, так сильно изменился. Восстановился полностью! У молодых больше возможностей и внутренних резервов.
Поступали к нам пациенты с тяжелыми пневмониями. Первоначально казалось, что не вытянем их, а они поправлялись. Раненых спасали с сильными кровотечениями. После тяжелых операций выхаживали. Неважно, какие мысли приходят в голову. Никто до последнего рук не опускает.
Бывает, к сожалению, и наоборот: операция прошла успешно, двое суток человек себя хорошо чувствовал, а потом внезапно умер. Вскрытие показало, что оторвался тромб. А мы ведь профилактику проводили. Только она не дает стопроцентной гарантии, а только лишь снижает вероятность наступления осложнений. Каждое хирургическое вмешательство имеет определенный процент осложнений. Во всем мире так. Что ни делай, всех не спасешь.
- Вы в Бога верите?
- Не верю, что он есть. Иначе бы помогал нам.
- Самый большой срок пребывания пациента в реанимации?
- Нет определенных стандартов. Все индивидуально. У нас по нескольку месяцев лежали пациенты после инсультов, травм. Кишечная непроходимость долго требует нашего пристального внимания.
- Как вы относитесь к решению Минздрава пускать родственников к пациентам реанимации?
- Мы и до этого разрешения пускали. Не всех, конечно. Если человек сильно эмоциональный, а родственник его в тяжелом состоянии, то мы советуем воздержаться от посещений. Не каждый больной еще хочет, чтобы его видели в таком состоянии.
- Бывает, пожилые люди не соглашаются на операцию, считая, что наркоз укорачивает их жизнь. Боятся, что не выйдут из него. Их опасения оправданны?
- Операций боятся все. Это естественно. Человек понимает, что, находясь под наркозом, он сам себе не хозяин. С этим смириться непросто. Неизвестность пугает в любом возрасте.
Такого понятия, как «не вышел из наркоза», не существует. Человеку вводятся определенные препараты, у каждого из них свое предназначение. Один нужен для того, чтобы пациент не испытывал боли. Другой обеспечивает погружение в сон. Мы контролируем жизненно важные функции, ограждая больного от хирургического стресса. Каждый пациент перед плановой операцией проходит стандарт обследования. Дальнейшую его судьбу анестезиолог рассматривает совместно с лечащим врачом. Они анализируют анамнез и текущее состояние. Просчитывают возможные последствия. Иногда рекомендуют отложить операцию, чтобы вылечить сопутствующие заболевания. Бывают ситуации, при которых состояние пациента оценивается как крайне тяжелое. Когда есть хоть малейший шанс, что экстренная операция продлит человеку жизнь, ее делают.
Пробуждение пациента контролируем: наблюдаем, нормально ли проснулся, дышит ли, понимает ли, где он и что с ним, измеряем артериальное давление. Переводим в отделение, когда перестаем за него волноваться.
- Кого вы можете спасти сейчас из тех, кто 20 лет назад был бы обречен?
- Меньше операций проводится по поводу язвенной болезни. 20 лет назад человеку с таким диагнозом удаляли часть или весь желудок. Теперь язва лечится медикаментозно. Много поступало задыхающихся астматиков, осложнений сахарного диабета. Современные препараты позволяют этим больным справляться без нашей помощи. Надо только соблюдать все врачебные рекомендации. Тромболизис, который применяется при лечении инфарктов, сегодня эффективнее и безопаснее, чем 30 лет назад. Однако по существующим стандартам больному надо проводить стентирование и шунтирование. Мы направляем пациентов в кардиохирургическое отделение областной больницы, в котором проводятся операции на сердце. Однако всех нуждающихся там принять не могут. Ситуация должна измениться в следующем году, когда в БСМП откроется отделение.
- Что рассказывают те, кто вернулся?
- Ничего. Ни один из них про белый коридор не говорил.
- Часто плачете из-за пациентов, которых не удалось спасти?
- Только если уходят коллеги и близкие люди. Врачу нельзя через себя пропускать каждого человека, иначе через пять лет он окажется не годен к работе. Необходимо уметь сдерживать свои эмоции. Голова должна быть холодной и ясной: врачу требуется четко понимать, что он делает в данную минуту, а что через час.
- У вас есть свой рецепт здоровья: что надо делать, чтобы не стать пациентом своего отделения?
- Реаниматологи об этом не думают. Мы – фаталисты. Пока ноги носят, работаем. Не обращаем даже внимания на небольшую температуру. Это неправильно, конечно. Но кто будет спасать людей, пока мы соблюдаем постельный режим?
Материал к публикации подготовил Администратор сайта .
Последние новости
Сложности с использованием карт россиян в Турции из-за санкций
Россияне сталкиваются с проблемами при снятии наличных за границей.
Вячеслав Вишневский освободился из колонии
Совладелец торгового центра «Зимняя вишня» вернулся после решения суда.
Нейрохирурги Иркутска внедрили новую методику лечения артериальных заболеваний
В Иркутске начали проводить операции на брахиоцефальных артериях.
Частотный преобразователь
Подбираем решения под ваши задачи с учётом особенностей оборудования и требований
Здесь вы можете узнать о лучших предложениях и выгодных условиях, чтобы купить квартиру в Ессентуках