«В России медицина будто пытается угробить пациента и врача». Социолог о срыве вакцинации

Россиянам, которые привились иностранными вакцинами, будут выдавать QR-коды. Но как  быть тем, кто хотел  бы уколоться Pfizer, AstraZeneca  или Moderna, но у них нет возможности ехать для  этого за границу? Помог  бы ввоз импортных вакцин в  Россию ускорить темпы вакцинации? Пошли  бы прививаться те, кто ждёт альтернативу «Спутнику»? Об  этом — в материале «Доктора Питера».

Петербургский социолог считает, что  просто широко открыть двери для иностранных препаратов будет недостаточно — проблема гораздо глубже.

— Социологи выявили феномен — нет такой конкретной социальной группы — «антипрививочники». Эти люди распределены достаточно равномерно по  всему обществу. Они могут быть образованными и  нет, жить в Москве  или в провинции, быть богатыми  или бедными. Это не какой-то определённый социальный слой, что довольно интересно само по  себе. Это люди, которые представляют всё российское общество в  целом, — рассказала социолог Анна Темкина. — Главное, что их характеризует — это тотальное недоверие. Они научены всей своей жизнью не доверять государству — причём в широком смысле слова.

Например, государству, представленному на  «1-м канале», где осенью призывы вакцинироваться чередовались с историями о  том, как умирают из-за прививки, как эта вакцина страшна и не проверена и  какие глобальные политические силы и  угрозы за  этим стоят. Более того, в посланиях «из телевизора» легко считывалось, что  наша гордость «Спутником» — не в  том, что мы обезопасим людей от коронавируса, а в  том, что мы первыми эту вакцину изобрели. Мы первые, мы победили в соревновании! Но по результату — не изобретавшие вакцину первыми страны Европы уже вакцинировали до 80% населения.

Когда нам долго транслируют идею, что «Спутник» — это ради гордости за страну, а не  ради вашего здоровья, рациональнее не  верить государству — оно изобрело вакцину, чтобы быть первым на планете, но при чём тут я и моё тело?

Социолог отмечает, что на отсутствие доверия к государству у россиян накладывается и тотальное недоверие к медицине.

— Речь идёт скорее не о недоверии к медицине как к  науке, которая разрабатывает новые способы лечения и вакцины, а к медицине как к бюрократической организации , — считает Анна Темкина. — Медицине не  верят в такой  же степени, как государству. Все знают, как работает районная поликлиника — если не нахамят, ты не поймёшь, куда идти, к  кому обращаться, что с  тобой происходит, кто поможет. На  уровне здравого смысла понятно, что абсолютно рационально туда лишний раз не ходить, если ты здоров и сам справляешься.

Плюс все видят — вокруг слишком много заболевших. Исследование, которое мы проводили с коллегами, показывает, что в  первые 3  месяца система работала не  только против пациента, но и  против медицинского работника. Он оказался не  только не защищён, ему мешали защититься самому — нельзя было купить СИЗы, могли наказать за использование неподотчётных денег  или несоответствие санитарным нормам. Нельзя было говорить громко о проблемах — начали наказывать за фейковые новости.

Нельзя было скорой помощи напрямую договориться с приёмным покоем, и поэтому машины стояли по несколько часов, а приёмный покой надрывался. Хотя логичнее было  бы, чтобы тот  же доктор из  скорой помог врачу принять пациента в приёмном покое. Или в  скорой находился  бы сопровождающий парамедик, а  доктор выехал  бы к больному с подозрением на инфаркт. Но это было  бы невозможно, ведь есть «СанПиН-Росздрав», который «сверху», и постоянно меняет правила и  нормы, и не  слышит врача  или медсестру, которые «снизу» и  видят, как всё можно упростить и состыковать.

Хаос, безусловно, был в системах здравоохранения всего мира. Но количество медиков, которые заболевали и умирали во  время начала пандемии в России, было запредельным и неоправданным даже в  такой чрезвычайной ситуации.

— Все в  России прекрасно видят, как медицина будто специально пытается угробить пациента, а  заодно и  врача (который часто делает невозможное, помощь ни от  кого не получил, позже получил — денежную). И от  этого взгляда, а  также от негативного опыта отношений с медициной (у некоторых людей он может быть и позитивным, но  речь идёт о Системе — как  часто говорят сами медики, когда мы спрашиваем, а  почему всё так происходит — они вздыхают и говорят — так устроена Система (государственно-патерналистская), и мы ничего не  можем сделать), что  делает разумный человек? Он не  идёт вакцинироваться, — резюмирует эксперт.

Я  сама сделала прививки и  всем объясняю и продвигаю эту идею, но при  этом понимаю рациональность — почему люди не  идут вакцинироваться.

— У современного российского человека очень мало свободы (я не  говорю сейчас о политике), — говорит Анна Темкина. — А свобода не  делать прививку — это тот самый личный выбор, принципиальная позиция: «Я чувствую себя человеком, когда принимаю такое сложное для  себя решение. Это моя автономия». Как мы говорим в социологии — моя agency, агентность. Логика примерно такова: «Я стою на  своём и  имею на это право, потому что это единственное, чем я  могу противостоять бюрократической патерналистской медицине и государству, которое всё время меняет свою политику и непонятно, о ком они заботятся, но  точно не о гражданах».

Когда нам рассказывают постоянно об окружающих нас врагах, то до  теории мирового заговора буквально один шаг — и его очень легко сделать. Но  когда начинаются репрессивные меры, люди идут вакцинироваться. И это совершенно логично в  данной Системе, к сожалению, — репрессивные меры помогают больше, чем завоз импортных вакцин на российский рынок. Если есть куда отступать (и что-то НЕ сделать) — люди отступят, а  если репрессируют — отступать некуда.

Что касается разрешения прививаться импортными вакцинами и массовом доступе их в России, социолог считает, что  просто открыть рынок для препаратов недостаточно.

— Дело не в  том, чтобы разрешить импортные вакцины, а в  какой «рамке» их привезти, — говорит Анна Темкина. — Хорошо  бы в  такой: «Мы уже совершили много ошибок! Чем хотите, тем и прививайтесь, только прививайтесь. Наша общественная задача — ваше здоровье. Не нравится «Спутник», выберите что хотите. Мы вам доверяем выбор!»

Если послание (государства, медиа, медиков, политиков) будет такое, то в  разы увеличится число желающих вакцинироваться — особенно, тех, кто не доверяет конкретно «Спутнику», а  таких тоже немало.

При серьёзной продуманной политике, которую я  даже не представляю, кто может продумать и реализовать на  данный момент, привоз импортных вакцин мог  бы изменить ситуацию с вакцинацией в  России за пару-тройку недель. Но если  бы это была продуманная пропагандистская команда — мы наконец договорились, и вы можете свободно принимать решение — ЭТО ВАШЕ РЕШЕНИЕ, а аргумент у нас один — ВАШЕ здоровье (а не гордость за первенство в изобретении вакцины). Но на  такое рассчитывать особо не приходится.

Разрешение прививаться импортными вакцинами скорее будет не заботой о здоровье, а одолжением людям. Плюс Pfizer и Moderna, возможно, уйдут в частные клиники, а китайские вакцины выйдут на свободный рынок. Но это всё равно лучше, чем ничего.

— К сожалению, в  нашей стране считается, что человек неспособен принять решение, и ему надо  всегда указать, что делать, — говорит социолог Анна Темкина. — А  когда человеку указывают и не оставляют никакой степени свободы, он принимает своё собственное решение — не вакцинироваться. Это единственный доступный выбор для  него.

А человек-то уже другой — он не советский. Он уже привык выбирать ресторан, одежду, поездку за границу, школу для ребёнка, университет, развлечения, даже медицинские услуги — врача  или роддом, например, — он живёт в обществе хорошо развитого потребления. Он уже сильно ориентирован на  выбор, но его ограничивают сверху — и в медицине в том числе. Он почти ничего не  может выбирать — даже про частные клиники не  идёт речь, там не работают с ковидом.

Человеку не оставили пространства для манёвра, и он сделал рациональный выбор, отказавшись от вакцинации (или поехал прививаться за границу — но это выбор только небольших обеспеченных слоёв). И это понятно. Но не значит, что это нельзя изменить — можно, и довольно быстро. Для  этого нужна консолидированная воля — медработников, политиков и пациентов с  идеей заботы о здоровье и предоставления выбора каждому желающему.

Независимый аналитик, кандидат биологических наук Алексей Куприянов полагает, что  допуск иностранных препаратов от коронавируса на российский рынок и наличие у россиян выбора могло  бы улучшить ситуацию с уровнем вакцинации в стране.

— Допуск иностранных вакцин в  Россию — чисто политический вопрос. Оздоровление политической ситуации в  целом, в результате которого мы  бы допустили в  страну зарекомендовавшие себя иностранные вакцины, скорее всего пошло  бы России на пользу. Но, боюсь, это далековато от частных проблем текущей эпидемии, — считает аналитик.

Есть и ещё  одно мнение, почему  же россияне так упорно отказываются делать прививки от коронавируса. Бояться вакцинации — это нормально с  точки зрения биологии. Так считает молекулярный биолог Ирина Якутенко. Она объяснила, какие убеждения мешают решиться сделать прививку.

— С  точки зрения биологии в страхах антипрививочников нет ничего удивительного. Они отражают то, как работает наш мозг, сформированный миллионами лет эволюции, — рассказала в  видео на  своём канале YouTube Ирина Якутенко. — Основная его «фишка» — мы умеем принимать решения, не  имея полной информации о происходящем, исходя из тех данных, что  есть. Это позволило нашему виду выжить. По  шороху вдалеке древний человек мог понять — убегать  или оставаться в укрытии. Часто эти решения были ошибочны, но нередко спасали жизнь.

Мы так запрограммированы — принимать решения, руководствуясь неполной информацией.

— За это отвечает не та часть мозга, которая связана с анализом, логикой, синтезом, а  другая — эмоциональная, — поясняет эксперт. — Эмоции — механизм мгновенного принятия очень быстрых решений. Они меняют нашу физиологию — часть процессов подавляется, часть гиперактивируется. Эти процессы переводят нас в  другой режим существования. И  этот механизм не мог поменяться за несколько тысяч лет цивилизации. По сравнению с миллионами лет эволюции — это ничто. Мы обладатели того самого древнего пещерного мозга, который сформировался много миллионов лет назад и который сейчас оказался в сложных современных условиях — перед  лицом вакцинации.

На  самом деле, с  точки зрения биологии, понять, как работает вакцина, способен любой школьник, объясняет эксперт.

— Просто в  школах это плохо преподают, — говорит Ирина Якутенко. — И поэтому это знание не является самоочевидным, и  отсюда все проблемы. Мы ведь не  боимся электричества  или того, что  упадём с  Земли — об  этом хоть чуть-чуть, но мы получили знания. Про вакцины — нет.

1. Вакцину вводят здоровым людям

Побочные эффекты от  приёма лекарства, когда мы больны, нас пугают меньше, считает Ирина Якутенко, потому что  есть чёткое состояние болезни, и таблетка — надежда на выздоровление.

Но объяснить себе, зачем вводить «непонятную жижу», когда ты здоров, сложно. Ведь многие не  верят, что они могут заболеть. Эмоционально сложно себя представить на ИВЛ с трубкой в трахее.

2. Страх перед уколами

Детский страх уколов, он никуда не пропадает. Укол воспринимается как что-то страшное, как серьёзное воздействие, дающее ощущение боли. Если  бы вакцина была в  виде спрея, антипрививочников было  бы гораздо меньше.

3. Человек плохо умеет оценивать вероятности

Ложная оценка вероятности — это следствие нашего пещерного прошлого. Нам сложно оценить вероятность событий.

— Когда нам говорят, что вероятность побочных эффектов от вакцины — один на миллион доз, мы сразу думаем — а  может, это я  или мой ребёнок? — говорит Ирина Якутенко. — Но при  этом мы спокойно ездим в машинах, переходим дорогу и нарушаем ПДД, хотя знаем, что вероятность стать жертвой ДТП в десятки и  сотни раз больше, чем получить осложнение после вакцинации. Дело в  том, что  дорогу переходим мы ежедневно. И не  можем всё время бояться. Привычная опасность не является опасностью.

4. Убеждение, что вакцины не являются необходимостью

— Нас было  бы существенно меньше и жили  бы мы гораздо меньше, если  бы не  было вакцин, — считает эксперт.

Мы боимся самолётов, но продолжаем летать — без  этого быстро не добраться из  одной страны в другую. Но объяснить, зачем нужна вакцина, если человек не  видит ежедневно перед глазами последствия отказа от прививок, трупы умерших от  ковида на  улицах и обезображенных после болезни, очень трудно, поясняет биолог.

5. Наш мозг считает, что бездействие лучше, чем действие

— Человек рассуждает так — если я что-то сделаю и  после этого наступят последствия, мне некого будет винить, кроме себя — я сам это сделал, — считает молекулярный биолог. — Человека пугает даже ожидание чувства вины. А  если человек ничего не предпринял, и заболел — это можно объяснить — такова судьба, воля Бога — кто во что  верит.

— Миллионы лет мы так развивались — поэтому всё изменить за 5  минут невозможно. Не  может человек вдруг выучить английский, начать читать PubMed , научные журналы, оценивать качество исследований. Наш мозг привык действовать эмоционально, а не рационально. И из понимания этого и  нужно планировать меры по снижению антивакцинаторских настроений, — считает Ирина Якутенко.